Завтра будет лучше
Павел проснулся с чётким ощущением того, что сегодня его мир изменится. Да... сегодня всё будет иначе...
- Паша... я за пенсией твоей схожу, сыночек... ты бы картошечки почистил к моему приходу?
Паша-Кинаман лишь поморщился, карабкаясь с постели на инвалидное кресло. Картошечки! Как же!
- Ты знаешь, зачем я захожу на кухню.
- Но, Паша, я же устала...
Тощими руками, Павел мощно послал своё инвалидное кресло к старенькой матери, и со всей силы ударил её по щеке.
- ТЫ ЗНАЕШЬ, ЗАЧЕМ Я ЗАХОЖУ НА КУХНЮ!
Мать заплакала и, застегнув пальто, ушла. Глухо щёлкнул замок двери. Павел ещё несколько минут сидел в темноте прихожей, громко сопя – с каждым годом нахождения в инвалидном кресле ему всё хуже и хуже давалась физическая активность.
Да-а... Паша въехал в основную комнату родительской однушки, и добрался до старого советского шифоньера. Посмотрел на фотографии. На фотографиях Паша видел себя в детстве – всё такого же нескладного, но полного сил и самое главное...
Кинаман ударил по старому креслу. Оно скрипнуло, словно бы издевательски, говоря: «А что ты со мной сделаешь, что?»
- Сегодня всё будет иначе!! Всё будет иначе!!
Старенький компьютер, взятый в кредит отцом Павла, надсадно загудел, когда Кинаман зашёл на свой сайт. Ах, этот интернет. В нём были все его друзья. И скромный, но улыбчивый Култхард, и разбитная одноглазая Фроззка, и Виталик, тощий и белобрысый. Даже Володя был там, порядком раздобревший, но всё такой же, всё такой же. Паша отогнал от себя мысль, что таким же не остался лишь он.
- Значит так, народ, нам надо снимать наш фильм!
Фроззка не ответила, хотя сообщение прочла. Култхард отписал сразу же:
- А я сегодня не могу, у меня стрим.
Вслед за ним подтянулся Веталь:
- Стрим? Я с тобой. Фроззку тоже возьму.
- Ну что-о-о это такое? Я с прошлого раза кровать не отмыл. Меня мать тряпкой побила за разбитый набор богемских рюмок.
- Да какие они богемские? – это уже Фроззка влилась в рабочую конференцию. – Стекло мутное. И флаг твой плохой. Когда я на нём лежала, всю спину стёрла – ткань жёсткая.
- Ты на нём лежала?!
- Гы-гы-гы! – Виталик дал понять, что ему смешно. – Конечно! Даже я лежал! Но не совсем на флаге... скорее уж на Фроззке...
- Ну что-о-о-о это такое?! Аня, ты же обещала!
- Да ладно тебе, прости, я когда стопарик ёбну, себя вообще не контролирую.
- РЕБЯТА, НО МЫ ЖЕ БУДЕМ СНИМАТЬ ФИЛЬМ?!
- Какой фильм?! Они каждый раз как ко мне приходят, так...
- У тебя всегда остаётся твой карманный бильярд, Коля. Гы-гы-гы!
Павел понял, что слушать его тут не хотят, и вышел из чата. Очевидно придется с этим обождать.
Какой уже это был день простоя работ? Сотый? Трёхсотый? А может больше? Времена съёмок «Серого слонёнка» уже прошли. В Кинаманию влилось множество новых людей, и новые проблемы появились сами собой. Пришли интриги, полностью вытеснив собой рабочую обстановку.
Паша машинально просмотрел свою стену в ВК. А ведь фанаты чего-то ждут, всё так же ждут. Хотят нового контента, но как же сделать-то его, когда единственное, на что способна команда, это на хреновые стримы, и то даже на них они редко когда выполняют обещанное? Паша резко обернулся, как в давно уже снятом ролике. Поехал на кухню, попить воды. На него накатило. Резкое осознание того, что дальше будет лишь... хуже? Лишь... тонкая, почти птичья рука Павла сама собой потянулась за ножом для чистки картошки. Паша примерился к выступавшим под кожей зеленоватым венам... прицелился, и...
Щелкнул замок. Внося с собой запахи мороза и советских духов в квартиру вошла мама. Павел понял, что за тягостными размышлениями уже сам собой как бы и настал вечер.
- Ой, Пашок, ты всё-таки решил почистить картошечку?
Кинаман откинул нож, и щелкнул выключателем своей любимой приставки:
- Вот ещё. Ты знаешь, на кухню я захожу только за этим!
Мать вздохнула, и втиснулась в кухню, стараясь не касаться кривой спины Павла. Тот же ожесточённо защелкал клавишами геймпада.
Да. Всё это чепуха. Завтра будет лучше.
Завтра обязательно будет лучше.
