Старая пожелтевшая карта практически расыпается...
Старая пожелтевшая карта практически расыпается в дрожащих руках Николая. Примерно определили дальнейший маршрут. Связь на проселочной местности практически отсутствует, а старый GPS навигатор Вождя еле ловит два замшелых спутника. Вечереет, а еще предстоит дорога до фазенды Вовика. Последний, кстати, пару раз пытался вдти на связь посредстом радиостанции, но расстояние, увы, слишком большое - до наших героев донеслись лишь треск да хруст. Едуш, тихо матерясь, спешно налаживает что-то в моторном отсеке старого автобуса. А вот, смешно семеня кривыми ножками, со стороны прилеска бредет Фцист, перекошенный под весом ведра с водой.
- Наконец-то, ебаный в рот - рычит Едуш, вырывая ведро из рук незадачливого приятеля, и все понимают - сейчас поедем.
ЖЖар нашел старую цветную поганку, и тайком скорил ее Вождю. Вождь, на удивление, не увеличился в размерах, отнюдь, но обрел возможность на расстоянии определять источники ностальгии. Поскольку ближайшим источником ностальгии оказалась фазенда Вовика, в качестве GPS трекера решено было использовать Вождя. шумо захлопнулись старые двери, и старый автобус, поднимая клубы дорожной пыли, медленно отчалил от обочины в сторону новых приключений. Вождя, предусмотрително, насадили на старый громоотвод, найденный Жжаром неподалеку от места стоянки. Широко расставив руки, Вождь мчится впереди автобуса, указывая друзьям маршрут следования...
Где-то далеко, в дорожных сумерках, мчится старый кинаавтобус, а Вовик, тем временем, уже начинает нервничать в ожидании кинадрузей. Вот уже два часа как из погребка появились на свет бутыльки с самогончиком, домашним винцом, квасом.. А вот на столе, прямо напротив избы, ожидают своей участи карасики под шубой, да мясцо. Холодец предусмотрительно убран в тень.
- Братва, братва - шепчет Вовик в тангенту портативной радиостанции, но слышит в ответ лишь треск атмосферных помех. Тяжело вздохнув, Вовик спускается во двор, проходит сквозь шатер, специально приготовленный для кина-вечеринки, и идет к воротам. Отворив засов, он открывает левую половину ворот, и выходит наружу. Над горизонтом сгущаются тучи: где-то далеко бушует непогода. Вовик делает глубокий вдох свежим, деревенским воздухом, и с удовлетворением отмечает про себя, что идея поставить шатер-палатку была очень кстати. Закурив длинную трубку, Вовик садится на пенек, и погружается в раздумья. Тем временем, на горизонте, источая клубы сизого дыма, появляется кинаавтобус...
Вовик светится от счастья. Один за одним из автобуса высыпаются кинаманвцы, попадая прямиком в его горячие пухлые объятия. Уже темно, но запал не пропадает - все возбуждены и готовы веселиться всю ночь. - Банька, падлы, банька! - кричит в веселом угаре Вовик, и толпа кинамановцев зрывается одобрительным гамом. Венички хлещут по уставшим пыльным задницам, играет бобина с восьмибитным мотивом. Самогон в баньке пришелся как нельзя кстати. Первым, почетный стакашек, принимает Едуш. Уставший с дороги, он бормочет какие-то ругательства себе под нос, затем резким движением опрокидывает в себя 100 грамм зернового дистилята. Следом за ним поднимают тосты за Вождя, Восемь бит, и даже за старый автобус, доставивший друзей в столь далекие ебеня.
Небольшой уютный дворик освещает пламя костра, разведенного Едушем. Темны летние ночи на хуторе Горбатово. Поют сверчки, играет, скрипя, старая бобина с спектрумовскими мотивами, да кинакомпания сидит за столом, под шатром, и шумно закусывает. В окно избы вставлен старый телевизор Электроника, на котором, плейлистом, транслируются старые хроники, меморисы и кухни. Вождь, которого растянули на специальной сушилке после баньки, громко комментирует происходящее на экране. Захмелевший Вовик, шатаясь, ходит по двору, проверяя ворота, забор.. А где-то далеко, километрах в двух-трех, бродит дух девяностых.
